В детстве Людмила Викторовна хотела быть птичницей – кормить цыплят. Ее любимое место в студгородке – поточная аудитория 119а, с которой связаны воспоминания о занятиях в академическом хоре НГУ. Сказать, какая книга любимая, Людмила Викторовна не смогла, однако выделила несколько авторов: «Из русских – Пушкин и Тургенев. А из мировой литературы – Гомер, который для меня лучшее средство от депрессии».

– Как вы поняли, что хотите стать преподавателем?
– Преподавать я начала на пятом курсе. В ФМШ требовался учитель, и когда мне предложили поработать, то сразу согласилась, о чем совершенно не жалею. После окончания университета возглавила студенческий центр – это было такое структурное подразделение в университете, в переходе между «восьмерками». Когда позвали обратно на гуманитарный факультет, я вернулась. Сначала была лаборантом на кафедре литературы, а затем, постепенно, доросла до преподавателя античной литературы.

– А почему именно античная литература?
– Она сама по себе прекрасна. К тому же это зависело не только от меня – не могу же я просто прийти сказать: «Давайте буду читать этот курс». Мне поступило предложение от кафедры и от деканата, и я с радостью согласилась.

– Получается, любовь к античной литературе была у вас с давних пор?
– Да. И факультет об этом знал.

– А почему? У большинства моих сверстников античная литература не вызывает такого восхищения.
– Как я уже сказала, Гомер – лучшее средство от депрессии. В античной литературе гармония, и мне она действительно много дает прежде всего как человеку, не как преподавателю или филологу. И я нахожу в ней многие вопросы, которые могу перед собой поставить. Именно вопросы – ответы я уже должна искать сама. Каждый год я ее перечитываю, и каждый раз открываю для себя что-то новое. Поэтому мне совершенно не скучно.

– Если вспоминать физмат школу – каково вам было проводить свой первый урок?
– Очень страшно. Помню, я шла на первое занятие и представляла себе, как они будут надо мной издеваться. Я много читала в газетах, как школьники измываются над молодыми преподавателями, ждала всяких каверзных вопросов. Они мне потом признавались, что когда увидели меня, то были уверены, что быстро поставят меня на место. Но нам легко удалось найти общий язык, и мы до сих пор с этими ребятами встречаемся.

– А чем отличается преподавание в школе от преподавания в университете?
– Все-таки студенты воспринимаются, прежде всего, как люди взрослые. Поэтому и отношение другое. Вот даже само то, что к школьникам ты «на ты», а к студентам ты «на Вы», уже многое определяет в общении. Хотя это общение может быть очень неформальным. Задачи даже, в какой-то степени, другие. В школе вот много воспитания, в том числе.

– Но и в университете вы воспитанием занимаетесь.
– Здесь тоже, конечно, занимаюсь воспитанием. У нас это даже в уставе прописано. Но прежде всего ты должен своим примером воспитывать, а не нотации им читать.

– Не стало ли для вас рутиной читать?
– Иногда бывает, но тогда я могу обратиться к любимой мной фантастике. Могу просто поменять классическую литературу на классическую фантастику – Брэдбери, Азимов, Стругацкие.

– Как вы относитесь к современной литературе?
– Я, к сожалению, знаю ее гораздо хуже, чем древнюю. Простота восприятия классики в том, что она уже обдумана, освоена веками, даже тысячелетиями. А современная литература очень публицистична, и ответить на вопрос, останется ли она актуальной через «-тцать» лет, очень сложно. Но я, конечно, стараюсь читать современную тоже – из последнего, что произвело на меня неизгладимое впечатление, «Благоволительницы» Джонатана Литтелла. Книгу эту прочитала в рамках подготовки к спецкурсу по античным топосам в современной литературе. Мне нравится тема этого спецкурса, потому что она еще раз доказывает, что античность актуальна всегда. Когда современные писатели говорят о страстях человека, о семейных конфликтах, о войнах, они очень часто обращаются к античной литературе.

– Вы считаете, что те проблемы, которые были у людей древности, просто видоизменились и остались такими же, как и у нас?
– В том-то и дело, что проблемы преимущественно остаются те же самые. Правда, возникают еще и новые. Мир, наверное, не очень изменился с тех пор. Зато открываются другие аспекты проблем.

– Вопрос, который я не могу не задать: все студенты знают, что вам очень нравятся кошки и поросята. Почему?
– Я животных в принципе люблю. Мне кажется, что хрюшки внешне очень забавны. А если говорить о кошках.… У меня всегда были кошки, и я очень многому у них научилась. В частности, научилась ждать. Когда кот караулит мышку у норки, он же никуда не торопится, он не нервничает по поводу того, что она не вылезает, он не рефлексирует: «Что я делаю не так? Почему она ко мне не приходит?». Он лежит и ждет. Он может заснуть, но он все равно дождется ее. И в этом отношении я очень благодарна кошкам, они научили меня ждать. Это сделало меня гораздо свободнее.

– И чего вы ждали дольше всего?
– Наверное, вот этого внутреннего освобождения.

Текст: Вячеслав ВАРФОЛОМЕЕВ
Фото предоставлены героем